Дом на Набережной
«Дом предварительного заключения», «Ловушка для большевиков», «Улыбка Сталина» – в народе у знаменитого здания, ставшего символом сталинских репрессий, было множество наименований. Но закрепилось только одно. «Дом на набережной» - такое название вошло в обиход после публикации в 1976 году одноименной повести Юрия Трифонова. О трагической судьбе легендарного московского дома рассказывает москвовед, фотограф, бывший сотрудник музея «Дом на Набережной» Артем Задикян.
12 марта 1918 года столица России официально была перенесена из Петрограда в Москву. К этому времени большая часть нового советского руководства уже обосновалась в Первопрестольной: партийных и государственных служащих расселили в роскошных гостиницах «Националь», «Метрополь», «Лоскутная», объявив их Домами Советов. Но гостиничных мест на всех не хватало. В 1927 году было принято решение о строительстве особого дома, получившего наименование Дом ЦИК и Совета народных комиссаров. По такому случаю была даже создана специальная комиссия под председательством главы правительства Алексея Рыкова. Планировалось, что квартиры в доме будут предоставлять членам ЦК ВКП(б), Комиссии партийного контроля, наркомам и их заместителям. В дальнейшем контингент жильцов расширится до писателей, артистов, военачальников, инженеров, ученых и других представителей советской элиты.
Автором проекта дома на набережной стал знаменитый архитектор Борис Иофан, эмигрировавший в Италию еще до Первой мировой войны. Там он получил образование, женился на итальянке и занимался строительством особняков для богатых людей. Но Алексей Рыков, приехавший в Италию на лечение, сумел убедить зодчего, что в стране победившего пролетариата с передовыми идеями и передовой архитектурой он займет особое положение. Вероятно, на решение Иофана вернуться в Россию повлияла и его жена Ольга Сассо-Руффо, которая была настроена прокоммунистически.
Проектирование жилого комплекса для советского руководства стало первой масштабной работой архитектора на родине.
Место для строительства дома новой элиты было выбрано мрачное. На Болоте, как известно, на протяжении многих веков казнили. В этом районе появился первый русский кабак, когда-то неподалеку располагалось кладбище. Но тем не менее, решили, что именно здесь – рядом с Кремлем и в островной уединенности – лучше всего возвести особый дом. Бересеневской набережной тогда не было, а был низкий заболоченный берег Москвы-реки, поросший травой.
Строительство началось в 1929 году и продлилось четыре года, до 1933. Строили поэтапно, начиная со стороны кинотеатра «Ударник», и закончили первым корпусом на берегу Москва-реки, который сегодня занимает «Театр Эстрады». Проектировался жилой комплекс как «город в городе». На его территории было все необходимое для жизни: прачечная, химчистка, парикмахерская, детский сад, гастроном, сберкасса, универмаг, клуб, поликлиника.
Постепенно, на глазах у горожан, ютившихся в коммуналках и бараках, вырос конструктивистский гигант.
Юрий Трифонов так описывает впечатления москвичей от дома:
«Серая громада висла над переулочком. По утрам застилала солнце, а вечерами сверху летели голоса радио и музыка патефона. Там в поднебесных этажах шла, казалось, совсем иная жизнь, чем внизу в мелкоте».
Кстати, по задумке Иофана дом должны были покрыть гранитной крошкой розоватого теплого цвета, но из-за нехватки средств покрасили в угрюмый «цвет золы», отчего он еще больше стал напоминать здание казарменного типа.
Квартиры в легендарном доме по тем временам проектировались огромные, в среднем по 80-100 кв. метров, это при том, что, согласно официальной статистике, к 1930 году на каждого жителя Москвы приходилось по 4, 5 метра жилплощади. Скромные размеры в роскошных жилищах отводились только кухне, всего 5 метров. Готовить в таком помещении было сложно, но подобной проектировки требовала коммунистическая идеология, отвергавшая роль женщины как хранительницы домашнего очага. Женщины, как и мужчины, должны были работать на благо социалистического будущего. Под потолком каждой кухни строители пробили дымоотвод, по легенде, по просьбе ссыльнопоселенцев, привыкших чаевничать из самоваров. А компенсировали маленькие кухонные закутки местные столовые – обычная и диетическая, где жильцы дома бесплатно получали обеды и сухпайки.
Элитнее пространства, чем дом правительства, тогда в стране не было. Но какой ценой расплачивались его обитатели за возможность пребывания в «бытовом раю»?
Для самих жильцов не было секретом, что в доме отлажена изощренная система слежки. Весь персонал комплекса, начиная от вахтера, сидевшего в каждом подъезде, состоял из сотрудников НКВД. Даже уборку мусора организовали так, чтобы можно было подслушивать за происходящим в квартирах. На кухнях был предусмотрен выход к грузовому лифту, на котором подъезжал «дворник», чтобы забрать мусорное ведро, а заодно «намотать на ус» кухонные разговоры.
Правда, на тему «повышенной бдительности» в доме существует также множество мифов и легенд. Например, о том, что там якобы были спроектированы двойные стены, между которыми могли прятаться чекисты. Во время реконструкции все стены были обследованы и двойных нигде не нашли.
Конспирологию усматривают и в непоследовательной нумерации подъездов, после № 10 сразу идет № 12, а 11 куда-то пропал. Считается, что там располагались тайные помещения, вход в которые был открыт не для всех. В действительности за счет 11 подъезда была увеличена площадь квартир в особом 12, где жили дети Сталина и члены правительства.
Зайдя во двор дома по адресу улица Серафимовича, 2 в 1930-х годах можно было увидеть идиллическую картину. Кругом цвели клумбы, били фонтаны, дети играли в лапту, на лавочках сидели благообразного вида бабульки… А ночью за очередной жертвой к серой громаде подъезжал «воронок» или кто-нибудь, не в силах выдержать пытку страхом, выбрасывался из окна.
В маховик сталинских репрессий попала треть жителей дома, около 800 человек. С 1937 по 1941 год некоторые квартиры сменили по пять хозяев. Репрессировали целыми семьями, и порой новые жильцы, заселяясь в квартиру арестованных, заставали недопитый чай в чашках и перевернутые при обыске, навсегда оставленные, вещи.
Но от получения квадратных метров в статусном доме никто не отказывался. Да и осмелились бы отказаться?
Здесь жили маршал Михаил Тухачевский, нарком Николай Ежов, дети вождя Василий Сталин и Светлана Аллилуева, разведчик Ричард Зорге, знаменитый шахтер Алексей Стаханов. А также многочисленные ученые, инженеры, полярники, управленцы, ветераны обеих мировых войн, писатели и журналисты. В доме на набережной жил Лев Федотов, советский школьник, прославившийся точным предсказанием войны, записанным в его дневнике 1937 года. Лев стал прообразом Антона Овчинникова из романа Юрия Трифонова «Дом на Набережной».
Вся история дома – это история удивительных судеб и противоречивого соседства: сторонников генетики и ее противников, интеллигентов и простолюдинов, палачей и их жертв. Неслучайно дом часто называют моделью всей Советской страны тех лет.
Сегодня конструктивистское здание на Берсеневке по-прежнему занимает элитная и богатая публика, творческая интеллигенция. Живут здесь актеры Леонид Куравлев, Наталья Андрейченко, Александр Домогаров.В доме осталось несколько почетных ветеранов, заселившихся сюда еще в 1930-е. Некоторые из них отпраздновали свой столетний юбилей. Недавно умер самый древний, 105-летний, его обитатель.
Среди новых жильцов, покупающих здесь квартиры, есть такие, которых история этого места совсем не интересует. Может быть, причина в том, что прошлое слишком мрачно, и вспоминать о нем большого желания не возникает. Но как бы там ни было, а трагическая биография дома, вписанная в историю целой страны, навсегда останется предметом споров, обсуждений и открытий.
