Москва Репрессивная
Сталинские репрессии — одна из самых страшных страниц истории XX века. А Лубянка — главный топоним, вызывающий ассоциации с этим мрачным временем. До революции Лубянский квартал занимали страховщики, их доходные и торговые дома. В 1919 году Страховые общества ликвидируют, а их здания переходят к советским органам госбезопасности. Во дворах и подвалах лубянских резиденций в итоге встретили свои последние дни десятки тысяч людей.
Здание ВЧК
Большая Лубянка, 11
Сразу после переезда ВЧК (Всероссийского Чрезвычайного комитета) из Петрограда в Москву в 1918 году, Феликс Дзержинский вместе с соратниками въезжает в здание страховой компании «Якорь». Рабочий кабинет всесильному наркому оборудуют на втором этаже. По легенде, стальной сейф, оставленный в кабинете предыдущими владельцами, спасает Дзержинского от залетевшей в окно гранаты. Якобы и прозвище «Железный» появилось у Феликса после того случая. А чекист «с холодной головой и чистыми руками» в полной мере оправдал это звание. В своей первой штаб-квартире чекисты заседали два года, с 1918 по 1920. Здесь находился двухэтажный полуподвальный зал, где страховое общество хранило свой архив. Чекисты установили там нары и приспособили помещение для расстрелов: из-за толстых стен грохот пальбы на улицу не проникал. В общих камерах размещалось порой до двухсот арестантов одновременно, были также и одиночки, разделенные наскоро сколоченными перегородками из неструганых досок. После переезда Органов на Лубянскую площадь в здании разместилось административно-хозяйственное управление и знаменитая автобаза № 1, там до сих пор находится одна из автобаз МВД.
Но расстрелы на углу Варсонофьевского переулка и Большой Лубянки не прекратились. Особенно частыми казни были в пик репрессий, в 1937–1938 годах. Порой из-за нехватки помещений людей расстреливали прямо во внутреннем дворе дома. Трупы несчастных вывозили для захоронения большими партиями на расстрельные полигоны Бутовский или Коммунарку.
Здание ОГПУ-НКВД-КГБ
Большая Лубянка, д. 2
Бывшее здание страхового общества «Россия» на улице Большая Лубянка стало центральным штабом советских органов госбезопасности и получило название «Большой дом».
В конце 1919 года часть бывшего дома страхового общества «Россия» занимают работники новой службы — Особого отдела Московской ЧК, а затем весь дом был отдан Центральному аппарату ВЧК. С этого времени дом на Лубянской площади переходил всем его преемникам — ОГПУ, затем НКВД и МВД, НКГБ и МГБ, а с 1954 года - КГБ СССР.
Здесь размещались не только рабочие кабинеты руководителей главного советского репрессивного ведомства, но и одна из внутренних тюрем. Тюрьма располагалась во дворе дома, заключенные прозвали ее «нутрянка». Предназначалась особо секретная «кутузка» для «содержания под стражей наиболее важных контрреволюционеров и шпионов». Среди известных узников Лубянки были Сидней Рейли, Николай Бухарин, Осип Мандельштам, Александр Солженицын, описавший тюрьму в «Архипелаге ГУЛАГ» и «В круге первом», и многие другие.
Как и во всех советских тюрьмах, здесь была продуманная система угнетения заключенного. В камеры арестованных поднимали на грузовом лифте, оглушительно лязгавшим, или вели мрачными лестничными маршами. Проем между лестницами был затянут проволочной сеткой, – чтобы заключенный не мог броситься вниз, покончив жизнь самоубийством. Такой вид «побега» стал обычным делом во времена массовых репрессий. Стены были пустотными, чтобы приговоренные не пользовались тюремным телеграфом. Здесь же в подвалах тюрьмы приводились в исполнение смертные приговоры.
В 20-е годы топоним Лубянка становится нарицательным, а москвичи, правда шепотом, рассказывают друг другу такой анекдот: «На Лубянской площади встречаются два прохожих. Один спрашивает другого: «Скажите, пожалуйста, где здесь находится Госстрах?». Тот ему отвечает: «Где Госстрах – не знаю, а Госужас – вот он», – и кивает в сторону ВЧК». Госстрах тогда находился поблизости, – на Кузнецком мосту.
В конце 20-х - начале 30-х годов дом на Лубянке реконструируют. Сразу за ним выстраивается новое строение, которое своим главным фасадом выходит на Фуркасовский переулок. А Внутренняя тюрьма из-за нехватки мест надстраивается еще на четыре этажа.
Ликвидирована Внутренняя тюрьма была в начале 1960-х годов. Сейчас на ее месте обустроены кабинеты сотрудников ФСБ.
Здание на Лубянке, которое мы видим сегодня, приобрело свой облик в результате завершения реконструкции в 1983 году по проекту известного архитектора Алексея Щусева, построившего Мавзолей. Кстати, часы на фасаде дома были перевезены чекистами из лютеранской кирхи Петра и Павла в Старосадском переулке.
«Расстрельный дом»
Никольская, 23
В этом особняке на Никольской улице никого не расстреливали, но именно здесь десяткам тысяч невинных граждан были вынесены смертные приговоры. С 1930 по 1950-е годы в этом доме размещалась Военная коллегия Верховного суда СССР, возглавляемая Василием Ульрихом. По собственным отчетам, с 1934 по 1955 год Военной коллегией осуждено 47 549 человек. В годы кульминации Большого террора с 1936 по 1938 годы было осуждено свыше 36 тысяч, из которых к расстрелу было приговорили 31 456 человек. Конечно, это не очень большая часть от общего числа репрессированных по политическим мотивам. Но Военная коллегия в эти годы была центральным звеном механизма репрессий. Именно она на протяжении многих лет выносила приговоры наиболее известным деятелям, будь то артисты, ученые, военные, священнослужители или адвокаты. Среди приговоренных Военной коллегией к расстрелу: писатели Исаак Бабель, Иван Катаев, Борис Пильняк, режиссер Всеволод Мейерхольд, маршал Михаил Тухачевский. Здесь же пала старая гвардия революционеров, члены политбюро: Николай Бухарин, Григорий Зиновьев, Лев Каменев и другие.
Военная коллегия придавала репрессиям видимость законности. Но все дела рассматривались в течение 10-15 минут без участия защиты и возможности обжалования. В годы массового террора большинство приговоров предварительно утверждалось Сталиным и приближенными членами Политбюро по спискам, составленным НКВД. Фактически Военная коллегия не выносила приговор, а только оформляла решение высшего руководства. И дальше уже на бланках с адресом «ул. 25 Октября, д.23» за подписью Ульриха оформлялось предписание на расстрел. На таком же бланке он писал и направление в крематорий на сожжение трупов. Крематорий тогда в Москве был только один, на Донской улице, и работал он без перерыва. Многие москвичи, увидев застеливший небо дым, наивно полагали, что это «стелется туман».
Лубянская площадь
В 1926 году Лубянская площадь переименовывается в площадь Дзержинского. А памятник «Железному Феликсу» работы скульптора Евгения Вучетича на этом месте возвели только в 1958 году. Простоял он до 1991 года и был снят после неудавшейся попытки Путча. Снос был санкционирован решением «Моссовета». Демонтированный памятник Дзержинскому переехал в парк «Музеон».
А Соловецкий камень на площади появился в октябре 1990 года. Камень для изготовления мемориала был привезен из мест, где находился лагерь особого назначения (СЛОН). Выбирали его историк Михаил Буторин и главный архитектор Архангельска Геннадий Ляшенко. С Большого Соловецкого острова в Архангельск камень привез грузовой теплоход «Сосновец», затем по железной дороге его доставили в Москву. Ежегодно в День памяти жертв политических репрессий возле памятника проходит акция «Возвращение имен».
Здание спортивного общества «Динамо»
Большая Лубянка, 12
В 1923 году ГПУ учреждает новую ведомственную организацию — пролетарское спортивное общество «Динамо», призванное совершенствовать физическую и боевую подготовку личного состава органов госбезопасности.
Специально для этой организации на улице Большая Лубянка выстраивается жилое здание — яркий пример авангардной архитектуры 1930-ых годов. Комплекс был спроектирован знаменитым архитектором Иваном Фоминым в соавторстве с Аркадием Лангманом, который выполнял многочисленные строительные заказы для ОГПУ. Его мастерская находилась на верхнем этаже здания, в помещении с круглыми окнами.
А Иван Фомин предлагал следовать в архитектуре принципу «пролетарской классики», он и был автором этого термина. От классики он хотел взять «все самое здоровое», а все сложное и лишнее «переработать в новом духе или ликвидировать». Примером упрощенной классики Фомина стали сдвоенные колонны без капителей, которые можно видеть на фасаде здания «Динамо».
В доме располагались жилые квартиры сотрудников органов госбезопасности, а на первом этаже был знаменитый «40 гастроном». Магазин славился своим богатым ассортиментом, сравнимым разве что с товарами в «Елисеевском». Даже из других районов на страшную Лубянку приезжали за «пирожками с мясом и яйцом».
Приемная НКВД
Кузнецкий мост, 22
На месте нынешнего серого здания ФСБ на Кузнецком мосту раньше находилась «Приемная НКВД». Здесь в 30-е годы в надежде получить хоть какую-то информацию стояли огромные очереди из тысяч родственников арестованных. Обращаться сюда могли только близкие члены семьи. Справки выдавались через окошечко. Как правило, это были краткие и неутешительные сведения: следствие либо велось, либо было завершено, либо родственника отсылали в справочную Военной коллегии, что могло означать лишь одно – приговор вынесен и, возможно, приведен в исполнение.
В этом же здании, как ни странно, находилась приемная советских правозащитников. Московский Политический Красный Крест был закрыт в 1922 году, а его преемником стала организация «Помполит» — Помощь политическим заключенным. Ее возглавляла Екатерина Пешкова, первая жена Максима Горького. До 30-х годов организация действительно могла облегчить жизнь политзаключенных: например, направить в ОГПУ ходатайство о досрочном освобождении из политизолятора заболевшего заключенного, о соединении мужа с женой и т. д. Но с 30-х годов «Помполит» превратилась в справочное бюро, помогавшее родственникам арестованных узнать об их судьбе. При Николае Ежове организацию закрыли. Екатерину Пешкову оставили в живых.
Дом Берии
Малая Никитская, 28
В особняке на Малой Никитской улице, построенном в конце XIX века, больше 15 лет проживал глава НКВД Лаврентий Берия. Нарком поселился здесь в конце 1930-х годов, сразу после своего перевода из Грузии в Москву. Дом Берии оброс жуткими легендами и слухами. Ходили слухи, что в подвале этого особняка Берия «устраивал свидания» с женщинами, которых похищали на улицах и привозили сюда на черных «воронках». Кроме того, встречаются упоминания о том, что при ремонте здания в подвале нашли орудия пыток. Эти сведения никак не вяжутся с тем, что в доме на Малой Никитской Берия жил со своей семьей – властной грузинской женой Нино и сыном Серго.
С многочисленными жертвами насилия, которые часто, по совместительству, были тайными агентами НКВД, зловещий нарком, скорее всего, встречался в других местах. Кстати, в последние годы своей жизни Берия неофициально сожительствовал со школьницей, Лялей Дроздовой, которая после ареста наркома дала против него показания.
Ордынский концлагерь
Большая Ордынка, 17
Этот дом на Большой Ордынке известен как московский адрес Анны Ахматовой. В течение тридцати лет, с 1938 по 1966 год, Ахматова останавливалась здесь у своих друзей Ардовых во время частых визитов в Москву. Мало кто знает, что во дворе этого особняка в 1920 году был размещен женский концлагерь. Заключенных было от трехсот до четырехсот человек, занимались они хозяйственной деятельностью, работали в пошивочных мастерских.
Комиссия при осмотре обнаружила, что «в камерах живут дети десяти-одиннадцати лет, при этом пища дается раз в день, баня бывает раз в полтора-два месяца. В больнице и камерах по вечерам темно».
Окна комнаты, где жила Ахматова, когда бывала в Москве, как раз выходили на стены бывшего концлагеря, который к тому времени был ликвидирован. Знала ли она об этом соседстве, неизвестно.
Музей ГУЛАГА
1-й Самотечный пер., 9, с 1
Музей был основан в 2001 году известным историком, публицистом и общественным деятелем Антоном Антоновым-Овсеенко, прошедшим через лагеря как сын «врага народа». Личные вещи Антонова-Овсеенко послужили началом для создания экспозиции Музея. В 2015 году Музей переехал с улицы Петровка в новое здание, увеличив свои площади в четыре раза и расширив коллекцию.
Музей истории ГУЛАГа – единственный в своем роде. Его собрание включает в себя архив документов, писем, воспоминаний бывших узников ГУЛАГа, коллекцию личных вещей, принадлежавших им и связанных с историей пребывания в заключении; коллекцию произведений искусства, созданных художниками, прошедшими ГУЛАГ, и современными авторами, предлагающими свое осмысление этой темы. Вещи, документы, фотографии, «голоса» очевидцев в экспозиции Музея предоставляют зрителям возможность увидеть через призму личных историй людей драматическую историю большой страны. Широту географии выставки подчеркивает карта СССР с нанесенными на нее обозначениями лагерей, лагерных управлений и количеством заключенных, содержащихся здесь в разные периоды истории.